Властелин Севера - Страница 62

— Червивое, — пожаловался он и швырнул нам остаток яблока.

Я ухитрился подхватить его в воздухе, хотя множество рук потянулось за ним. Разломив яблоко пополам, я поделился с Финаном.

— Эти ублюдки готовы передраться из-за червивого яблока, — глумливо усмехнулся Сверри. Потом высыпал мешок монет в повозку. — На колени, вы, ублюдки, — прорычал он нам, когда к повозке подскакал седьмой всадник.

Мы встали на колени перед вновь прибывшим.

— Мы должны проверить монеты, — сказал он.

Голос показался мне знакомым. Я взглянул вверх и увидел Свена Одноглазого. И он тоже смотрел на меня. Я опустил взгляд и принялся есть яблоко.

— Франкские денье, — гордо объявил Сверри, протягивая Свену несколько серебряных монет.

Но Свен не взял их. Он смотрел на меня.

— Кто это? — вопросил он.

Сверри тоже взглянул на меня.

— Осберт, — ответил он и выбрал еще несколько монет. — А это пенни Альфреда, — сказал он, протягивая деньги Свену.

— Осберт? — переспросил тот, все еще не сводя с меня единственного глаза.

Сейчас я не был похож на Утреда Беббанбургского. На моем лице появились новые шрамы, нос был сломан, нечесаные волосы превратились в громадную спутанную гриву, борода стала клочковатой, а кожа сделалась темной, как мореное дерево. И все-таки Свен пристально глядел на меня.

— Поди сюда, Осберт, — сказал он.

Я не мог уйти далеко, потому что цепь на шее удерживала меня рядом с остальными гребцами. Но я встал, зашаркал к нему и снова опустился на колени, потому что был рабом, а он — господином.

— Посмотри на меня, — приказал Свен.

Я повиновался, уставившись в его единственный глаз, и увидел, что Свен облачен в кольчугу и прекрасный плащ и сидит на великолепном скакуне.

Я заставил свою правую щеку подергиваться и трястись, а потом ухмыльнулся, словно рад был видеть его, и судорожно замотал головой. Свен, должно быть, подумал, что я всего лишь один из полубезумных рабов, потому что взмахом руки отослал меня прочь и взял монеты у Сверри.

Они долго торговались. Наконец Свен решил, что получил достаточно монет из хорошего серебра, и нам, гребцам, было приказано отнести бочки и кадушки вниз, на корабль.

Сверри врезал мне по плечу, когда мы двинулись в путь.

— Ты что это вытворял?

— Ты о чем, хозяин?

— Ну, трясся, как идиот. Дергался.

— Боюсь, у меня начинается лихорадка, хозяин.

— Ты знал раньше этого человека?

— Нет, господин.

Похоже, Сверри не поверил, но не стал допытываться и оставил меня в покое. Мы погрузили бочки на «Торговца», который все еще был наполовину вытащен на берег. Поскольку я больше не трясся и не дергался, пока мы грузили провиант, Сверри понял, что лихорадка тут ни при чем, и снова призадумался над моим странным поведением. А потом он опять ударил меня, поскольку его вдруг осенило:

— Ты ведь из этих мест, так?

— А где мы сейчас находимся, господин?

Он снова ударил меня, сильнее, а другие рабы злорадно наблюдали эту сцену. Один только Финан сочувствовал мне, но ничего не мог поделать.

— Точно, ты ведь отсюда, — сказал Сверри. — Как я мог забыть? Именно здесь я тебя и заполучил.

Он показал в сторону Свена, который сейчас находился по ту сторону солончаков, на увенчанном руинами холме.

— Что тебя связывает со Свеном Одноглазым?

— Ничего, — ответил я. — Я никогда его раньше не видел.

— Ты лживый кусок дерьма! — воскликнул Сверри.

Он почуял возможную выгоду и приказал, чтобы меня отсоединили от остальных гребцов, оставив скованными лодыжки и цепь у меня на шее. Сверри взялся за конец цепи, собираясь повести меня обратно к монастырю, но мы добрались не дальше галечного берега, потому что Свен внезапно понял, кто я такой.

Мое лицо преследовало его в кошмарах, и теперь, узнав свой кошмар в дергающемся идиоте Осберте, Свен галопом скакал нам навстречу, а за ним мчались шестеро всадников.

— На колени, — приказал мне Сверри.

Я опустился на колени.

Конь Свена остановился, едва не поскользнувшись на покрытом галькой берегу.

— Посмотри на меня! — во второй раз приказал мне Свен, и я поднял глаза, поспешно пустив слюни в надежде сойти за идиота.

Я дернулся, и Сверри как следует меня ударил.

— Кто ты? — вопросил Свен.

— Я всегда думал, что его зовут Осберт, — заметил Сверри.

— Это он тебе так сказал?

— Мне отдали его, господин, на этом самом месте, и он сказал, что его зовут Осберт.

Услышав это, Свен улыбнулся. Он спешился, подошел поближе и наклонился, чтобы заглянуть мне в лицо.

— Так, значит, ты получил его здесь? — спросил он Сверри. — И от кого же?

— Король Гутред отдал мне его, господин.

В этот момент Свен меня узнал, и его одноглазое лицо исказило странное выражение, в котором смешались триумф и ненависть. Он ударил меня по лицу, ударил так сильно, что у меня мгновенно помутилось в голове, и я упал на бок.

— Это Утред! — торжествующе заявил он. — Его зовут Утред!

— Господин! — Сверри встал надо мной, чтобы защитить. Но сделал он это вовсе не из человеколюбия, а потому, что почуял внезапную прибыль.

— Он мой, — сказал Свен, и его длинный меч с шуршанием покинул выстланные овчиной ножны.

— Этот человек мой, господин, но станет твоим, если ты пожелаешь его купить, — ответил Сверри почтительно, но твердо.

— Чтобы его заполучить, я убью тебя, Сверри, и всех твоих людей, — отозвался Свен. — Поэтому ценой Утреда будет твоя жизнь.